Сайт Natty и её друзей

Как может измениться судьба человека из-за одной простой оливки. Кто-то из вас скажет, что никак и будет не прав. Одна оливка в сочетании с мартини и чёртом, сидящем напротив может изменить судьбу кардинально. Ну, при условии, что судьбу вообще можно поменять. КТО-ТО был бы не против сейчас вернуться в в прошлое, в один ресторанчик и послать к чёрту одного чёрта. И не сидел бы ОН тут. И не вылизывал бы свою собственную задницу!
Но для начала, давайте познакомимся с этим КЕМ-ТО. ЕГО рабочий псевдоним Маркус, а зовут ЕГО просто – Миша. Или Михаил Петрович. Как кому удобно. Всю свою сознательную жизнь он только и занимался, что дурил людей. Выкачивал из богатеньких, да и не только богатеньких, людей деньги. Выкачивал и транжирил. Что бы эти самые деньги рано или поздно попали в руки богатеньких, да и не только богатеньких, людей, что бы Маркус смог их у них забрать. Круговорот денег в природе. А сейчас Михаил Петрович ловит блох у себя на хвосте.
В один день Маркуса посетила мысль, как можно зарабатывать деньги, практически не напрягаясь. Правда, это было рискованно, потому что мало кто мог поверить, что Маркус - чёрт! Нужно было найти совсем разочаровавшегося в жизни богатея. Миша неделями следил за разными людьми. Выбирал наилучший момент. Представлялся чёртом, заключал «контракт» и зарабатывал деньги. Честно говоря, сработала такая штука только два раза, на третий раз ему попался настоящий чёрт. Представьте его удивление, когда простой богатей перед ним назвался чёртом. Да ещё и рожки показал. Оливка, находившаяся у Маркуса в горле, перекрыла дыхательные пути, и вот он тут. Лижет свой зад. Непроизвольно.
Когда Маркус попал в ад, тот самый чёрт, не лишённый чувства юмора, превратил Михаила Петровича в здоровенного кота и отправил обратно в мир живых. Бродить по помойкам и ловить всякую гадость. Всё лучше, чем ад.
И вот он лежал, лизал свой мохнатый зад, как вдруг передо ним возник силуэт. Сначала это была просто тень, но с каждой секундой силуэт становился отчётливее и перед Маркусом возник его палач. Он был в чёрной шляпе и чёрном плаще. И вообще, весь такой чёрный!
- Ну, привет, Чеширский кот – чёрт так называл Михаила Петровича с самого начала их встречи в аду.
- Что надо? – спросил Маркус чёрта на абсолютно не ломанном русском языке. – Опять поржать пришёл?
Чёрт захихикал.
- И поржать тоже. Дело у меня к тебе есть. Выполнишь, отправлю твоё дело на пересмотр, не выполнишь, будешь дальше одиноких кошечек вечерами согревать! – чёрт опять захихикал.
- Да, пошёл ты, извращенец! Что за дело?
Чёрт улыбнулся. Он достал из кармана плаща блюдечко и пачку китикет. Непроизвольно Михаил Петрович начал мурлыкать. Пропитание найти себе было не так легко. Чёрт открыл пачку и высыпал корм в блюдечко. Маркус спрыгнул с ящика, на котором устроил себе «водные процедуры» и подошёл к блюдцу. Пока он мурчал и чавкал, чёрт начал вводить его в курс дела:
- Слушай сюда, кот…

Васька с трудом разлепила глаза и посмотрела в окно. С днем рождения, Сашенька! - тихо прошептала она, глядя как крупные капли дождя стекают по стеклу...
Сегодня ему исполнилось бы 25 лет..
Четверть века он бы уже прожил.
А ведь они могли бы быть вместе, если бы...

не ее юношеский максимализм тогда 3 года назад...
Если бы тогда, летом, она не стала пропагандировать свободный образ жизни и ни к чему не обязывающие отношения, возможно, сейчас бы у них была свадьба и он надел бы ей на палец тонкое обручальное кольцо, и прошептал клятву в вечной любви... Но тогда ей было всего лишь 15 - хотелось гулять ночи напролет, танцевать и веселиться, бегать под дождем без зонтика, громко смеяться. а он в свои 22, уже не мог позволить себе такие вольности. Осуждение явно читалось в его карих глазах, осуждение и... грусть? Наверное, ему было грустно, что он не мог ночами напролет сидеть у костра и петь песни под гитару - и все потому что ему нужно было работать, зарабатывать деньги.
Черт бы побрал эти деньги! - вслух прошептала Вася, отворачиваясь от окна. Пасмурная погода напомнила ей их последнюю встречу вдвоем...

мне плевать на Harley Davidson!!!

Я шла по разгромлённому Берлину, по которому гулял шальной ветер, разнося пакеты и какие то бумаги повсюду. Везде наши, русские, разбиравшие оставшийся хлам: мебель, столовые приборы, одежду и ещё много чего, раньше приносившее пользу немцам.
Я прошла множество километров, ради него одного. Я участвовала в войне, лечила раненых, служила в разведке и что я только не делала.
Ветер трепал мои волосы, выгоревшие, и ставшие вместо тёмно – русых рыжими. Я была в немецком платье, расшитом красными цветами, и в босоножках, но всё это было давно не новым.
Да, мы договорились здесь, именно тут, на этой улице. Вот наш дом, весь потёртый, но не утративший свою величавость, вон его окно, давно запылившееся, но не разбитое стекло. «Где же он?» - думала я, судорожно оглядываясь по сторонам.
Сев на тротуар, я задумалась. Внутри живота, у меня всё трепетало от ожидания. Я ждала его, и не смела, зайти туда, откуда ушла почти шесть лет назад. «А что если с ним что – то случилось, а что если?» - думала я, но тут мои размышления прервал задорный голос.
- Ну что уселась, зашла б что ли? – протараторил он.
Я подняла глаза и увидела его лицо, грязное, но ничуть не изменившееся за время.
- Лёшка! Мой Лёшка! – закричала я, не замечая ничего вокруг.
- Ну тихо, тихо! – проговорил он весело,- Ну я тут, Настёна, милая, сколько, сколько мы не виделись? Сколько я уже не получал от тебя писем, с твоим корявым почерком?
- Ну да ладно тебе, у меня красивый почерк! – буквально провизжала я, и поцеловала его.
- Ну подожди, дай тебе человека хорошего представлю для начала, - сказал он, - Ну вот, знакомься, это Лёнька Филатов, - сказал Лёшка Бобриков указав на паренька, примерно того же возраста, что и он сам. Симпатичный, и видимо такой же благородный по характеру, как и Лёшка. Они даже похожи оказались.
- Ну а это, - указал Лёшка на меня, - Моя Настёна.
- Привет, - сказал мне Лёня и заглянул в глаза, - Знаешь, сколько Бобриков мне о тебе рассказывал? Все уши прожужжал! – посмеялся он.
- Ну что ж ты так надоедал человеку? – спросила я Лёшку.
- Да нет, он мне не надоел, - проговорил Леонид. - Наоборот, он так рассказывал. Сколько вы приключений вместе пережили и какая ты.
- Ну, и какая же я?
- Я тебе всё это уже говорил, - сказал Лёшка, немного смутившись, - Ладно, что мы стоим то, заходите в дом то!
- Сначала ко мне!
Мы зашли в подъезд. С тех пор, почти ничего не изменилось, только краска во многих местах облупилась. Моя квартира находилась напротив Лёшкиной, и мы остановились посреди лестничной клетки.
- Ну, что остановились? – спросил Лёнька, глядя то на меня, то на Лёшу.
- Ну я сначала к себе загляну…- начала я.
- Заглянешь, посмотришь, и придёшь к нам! – продолжил радостно Бобриков.
- Ну Лёш, мне нужно будет осмотреться, кое – что убрать… - начала я.
- Ну и придёшь! – опять продолжил Лёшка.
- Всё, ладно, ладно, приду! – согласилась я.
Они ушли, и посмотрев, как за ними закрылась дверь, я весело побежала к себе. Зайдя в квартиру, зрелище, меня потрясло. Мебель разбросана по все квартире, стёкла почти все разбиты, всё валяется. На полу, на окнах, кое – где на стенах были застывшие, бордовые капельки крови. «Господи, что здесь случилось?» - думала я, осматривая квартиру.
Пошла в кабинет отца. На удивление, в нём оказалось всё в порядке, ни бардака, ни крови, только лишь толстый слой пыли. Подошла к его столу, который сразу пробудил во мне воспоминания о детстве, о том, как я была тогда счастлива. Но вдруг…Точно! Это записка. Видимо написана давно, так как пыль такая же как и везде, но написана вроде бы…И это точно. Русским человеком. Я быстро стряхнула пыль, взяла записку и судорожно начала её читать. Первый раз я просто не поняла, о чём в ней говорилось, а на второй, до меня начало доходить. Вот о чём в ней говорилось:
«Милая, родная наша Настенька! Ты прости нас, но мы вынуждены уехать, не попрощавшись с тобой…» Дальше не было таких слов. Видимо, кто – то диктовал им что писать:
«Итак родители с тобой попрощались, теперь послушай меня. Они никуда и ехать то не собираются, но вынуждены пойти с нами, так как…Они предатели! У тебя в мозгу конечно же возникнет вопрос: Почему? Да, они, конечно, никогда тебе не рассказывали, куда отец исчезал по ночам, а мать изредка уходила днём, оставляя тебя одну. Потом, это прекратилось, но с началом войны, они послали тебя к бабке, на чёртовы кулички, а сами служили разведке…Так вот, мы поймали их на месте преступление, и естественно, сдали начальству.
Теперь, их ждёт расстрел. Мы надеемся, что ты, в отличии от них, не будешь таким примером для будущего немецкого поколения. Да здравствует Гитлер.
20.12.1942»
Я прям так и села, не посмотрев куда. Долго сидев и смотрев в одну точку, я думала, как же так. За что? Почему? Не заметно, глаза застелила пелена, и выскользнули слёзы. Но услышав в коридоре грохот, я на секунду отвлеклась от размышлений. «Кой чёрт тут прошёлся?!» - раздался сердитый голос Лёши. «Насть, ты где?!» - прокричал Лёнька. Я быстро вытерла слёзы и вышла к ним в коридор, стараясь не дать посмотреть им на лицо. Но Бобриков знал меня уже много лет, и успел конечно, заметить.
- Настён, - подскочил он ко мне, - Что случилось?
- Ничего…ничего. Пошли, всё хорошо… - говорила я, еле сдерживая себя. Слёзы опять начали накатывать с новой силой.
- Насть, посмотри на меня, - прошептал он.
Я взглянула в его глаза и больше не смогла сдержаться.
- Они их убили, Лёшка! Расстреляли! Они поняли, что родители разведчики! Узнали! Сволочи, сволочи! Господи… - сказала я. Лёша подхватил меня и прижал к себе.
- Тсс, - сказал он, укачивая меня, - Всё будет хорошо, слышишь? Я тебе это обещаю…